Combats Scrolls

Hide
Солнце ярко освещало большую лужайку, полную сочной зеленой травы и вкусных одуванчиков. День молодой козочки Глаши начинался как обычно. С утра хозяйка подоила ее, как всегда ворча на слабый удой и грозясь пустить ее на мясо. Потом пастух Вася забрал ее со двора вместе с другими козами и коровами со всей деревни и повел на луг.
Глаша любила эти моменты своей жизни. А еще ей очень нравился козел Боря. Хоть он и был настоящим козлом и редко обращал на нее внимание. Он не смотрел на стройную Глашину фигурку, белоснежную шерсть, маленькое и упругое вымя. Но он был единственным козлом в их деревне, и сравнивать Глаше было не с кем. Поэтому для нее Боря был самым лучшим на свете козлом.
Однако в тот день привычная жизнь Глаши пошла наперекосяк. К лужайке подъехала странная черная машина, из нее вышли люди вместе с Глашиной хозяйкой, поговорили о чем-то и дали ей какие-то бумажки. Потом незнакомцы подошли к испуганной Глаше, погладили по холке и зачем-то пощипали вымя. Но не так, как это обычно делала хозяйка, а по-другому. Потом ее уложили в багажник. Глаша четко слышала разговор странных людей.
- А она тут в багажнике не задохнется?
- А чего ты хочешь, урод, в салон ее посадить рядом с собой?
- Да не, я просто так сказал, жалко все-таки животное…
- Сам ты животное – это же коза!
Потом Глашу привезли в какую-то странную квартиру и привязали в углу в батарее, бросив кусок сена. Глаша от стресса, связанного с переменой обстановки и лежанию в темном багажнике, немедленно обделалась.

* * * * *

В маленькой душной комнате пахло паленой мошонкой и выделениями. Еще пахло похотью, дешевыми духами и потом.
- Гримееер! Анфиса! Что за прыщи на заднице у Анжелки? Срочно заретушируй.
Голос режиссера едва не сорвался от собственного крика.
Гримерша Анфиса резво подскочила к Анжеле, и начала мазать дешевым тональным кремом ее зад, попутно лебезя:
- Алехандре, я все прыщики заретушировала, просто грим течет под жаром ламп.
Молодой и амбициозный режиссер Саня Васильев любил, когда его называли «Алехандре». Именно так его имя значилось в титрах фильмов, поэтому он сразу смягчился и перешел с гнева на милость.
- Продолжили. Ден, что ты дергаешься, как триперный. Нормально двигайся, плавно и улыбайся в камеру. Анжелка – попой верти, и волосы с лица убери. Мотор, камера.
Девушка с табличкой в лучших традициях Голливуда дала отмашку: «Сцена на Ранчо, дубль 3».
В комнату, и без того переполненную людьми, вошел и брезгливо поморщился человек в элегантном костюме. Куртуазный облик дополнял шелковый шарф, перекинутый через плечо. Вошедший уныло посмотрел на картину происходящего, выдохнул дым сигареты и стряхнул пепел на пол.
Режиссер, было, взвился, учуяв табачный дым, но увидев вошедшего, заулыбался и неожиданно тихим голосом пропищал:
- Сергей Валериевич, пожалуйста, не курите здесь, дым в объективы попасть может.
- Да ты, Саня, совсем охренел. Устроил тут Голливуд, твою мать.
- Сергей Валериевич, вы же сами хотели хороший качественный фильм, а не халтуру. А хороший фильм с первого дубля не снимается.
Режиссер, разговаривая с начальником, тем не менее, не отвлекался от двуспальной кровати, на которую для данной сцены набросали искусственных шкур животных, а для фона повесили настоящие оленьи рога, намекая на то, что по сценарию жена хозяина ранчо изменяла мужу с садовником.
- Анжела, сделай страстное лицо, что ты как корова разлеглась. Двигай, двигай попою.
Голос и тон режиссера Сани резко менялся в моменты, когда он отдавал распоряжения и когда поворачивался к стоящему над ним владельцу студии.
- Саня к заказу немецких коллег все готово?
- Да, соседнюю комнату оборудовали под настоящий деревенский сарай, сено вокруг, доски на стенах. Козу привезли из деревни – в коридоре она стоит. Только вот проблема небольшая возникла, но думаю, мы ее решим.
-Что за проблема?
-Актеры наши все как наотрез отказываются заниматься сексом с козой. Но я договорился со сторожем, дядей Жорой, он ее оприходует за стольник баксов и бутылку вискаря. Помните подарок от наших американских коллег на подписание сделки? А на крупные планы: лицо, торс - снимем Дена.
- Что же Ден не хочет-то с козой? С Анжелкой хочет, с Мариной и с Олей и Катрин, со всеми другими актрисами, даже с гомиком Федей, а коза ему, что, противна? Зажрался наш Дениска, зазвездел.
- Сергей Валериевич, вы…
Договорить Саня не успел, в комнату ворвались двое мужчин с пистолетами и в черных масках. Вошедшие заорали на толпу съемочной группы:
- Всем на пол, на пол быстро, суки!!!
Уложив оператора быстрым ударом ногой пониже спины, для ускорения, нападавшие наставили пистолеты на Саню и Сергея Валериановича.
Обернувшись, Александр констатировал, что вся съемочная группа лежит на полу лицом вниз, только глупая Анжелка лежала на кровати и тупо улыбалась, очевидно, думая, что так все и должно быть по сценарию.
- Лежать быстро, услышал Алехандре, получив увесистый удар ниже поясницы.

* * * * *

Пара молодых людей о чем-то оживленно беседовала в кафе.
- Послушай, Лера, это же кино, искусство. К тому же 500 баксов за 1 съемочный день не получают даже в Голливуде.
- Я все понимаю, Александр, но это выше моих моральных принципов. Вы говорили об эротике, а это, простите меня, настоящая порнография. К тому же у меня нет никакого опыта и желания в этом участвовать, так что увольте. Потом позора не оберусь.
- Лерочка – фильм будет продан нашим американским коллегам и в российском прокате не появится, уж поверьте мне на слово. К тому же есть масса способов загримировать вас – парик, макияж. В общем, я могу повысить сумму вдвое, то есть вы получите 3 тысячи американских рубликов за 3 съемочных дня. Только потому, что наш американский коллега видел вас и хочет вашего участия на любых условиях.
- Хорошо Александр, я подумаю. Мне действительно очень нужны деньги, брат сидит, а больше помочь мне некому. Если бы не это – меня бы сейчас тут с вами не было.
- Подумайте Лерочка, подумайте. Штуку баксов в день у нас не получает ни одна актриса, даже оказывающая дополнительные услуги.
Александр противно хихикнул.
Лера, поморщившись, встала из-за стола.
- Я вам позвоню. Сегодня матери должны дать результаты анализов и ответ о необходимости операции.

* * * * *

Огни большого города быстро мелькали в окне автомобиля. Крест и Зуммер тихо болтали на отвлеченные темы, не думая о предстоящем деле:
- Вот я, например, был за границей. Так там все по-другому. Знаешь, с чем они там чай пьют?
- С сахаром?
- С молоком! Как кофе. Или даже с кумысом.
- А ты за границей, где был?
- В Казахстане.
- С каких пор это Казахстан заграница?
- Ну, так чтобы туда поехать надо границу пересекать?
- Надо.
- Значит заграница. Знаешь, как они там БигМак называют?
- Ля БигМаг?
- Ни фига! Бешбармак! И готовят они его из мяса коня! Представь себе - коня! Это в 21 веке.
Крест знал о Зуммере достаточно много и его трепетное отношение к животным в чем-то разделял. Хотя пока отказывался полностью перейти на вегетарианскую пищу.
- Подъезжаем.
Двое молодых мужчин спокойно вышли из черного «Бентли», припаркованного, как всегда, за пару кварталов от точки назначения, и, поправив и без того идеально сидящие черные костюмы направились в сторону ничем неприметного двухэтажного дома.
- Я вот одного не пойму почему Лера была уверена, что находясь за решеткой, я не смогу достать деньги на операцию, и зачем она согласилась на уговоры этого пидора.
- Не называй его так, это слишком хорошее слово для этой швали.
Поняв, что слово «пидор», действительно было неуместным, Зуммер замолчал. Они шли по слабо освещенной улице рискуя испачкать дорогие ботинки в какой-нибудь грязи. Тут Крест, вдруг, оступился и, и прихрамывая на одну ногу, решил перевести тему:
- А ты умеешь делать массаж ступней?
- Конечно, а что у тебя болят ноги?
- Да, немного оступился.
Мужчины достали пистолеты и, передернув затворы, посмотрели друг на друга.
- Обещай, что не будешь рисковать попусту.
- Ты же знаешь…
Напарник прервался, притянув голову друга для долгого поцелуя в губы.
- Я люблю тебя
- А я тебя.
- Главное вырубить охранника на входе. Больше ни у кого оружия быть не должно.

* * * * *

- Гомосеки.
В прокуренном баре играла тихая музыка. Посетителей было немного, поэтому официантка успевала пообщаться с барменом. Вот и сейчас они обсуждали двух необычных гостей в одинаковых черных костюмах.
- Да нет же, нормальные мужики, возможно даже какие-то криминальные авторитеты, или…
Бармен снизил голос до шепота:
- Киллеры. Гляди, как топорщится что-то сбоку у того, что справа. Не иначе как пистолет.
Официантка безапелляционно продолжила настаивать:
- Говорю тебе – гомосеки они. Гляди, какие руки отманикюренные. Слишком они оба чистенькие и ухоженные. И напитки какие-то заказали. Молочный коктейль за 5 долларов. Ужас, какой.
Бармен не стал возражать, а достал из-под барной стойки несколько чистых пепельниц.
- Иди к 5-му столу, посмотри, может повторить хотят, вон пиво они выдули, и пепельницу поменяй.
Официантка отчаянно виляя задом продефилировала к 5-му столику. «Небось, внимания они на нее не обратили, вот она и сделала выводы, дура», подумал он. Бармен чуть не поперхнулся, увидев, как рука одного из мужчин, о которых они только что говорили, накрыла руку другого. Однако ему было невдомек, о чем шел разговор за их столом.
- Слушай, Крест, я знаю, что у нас сегодня выходной. Но я таки узнал место, где снимают ту самую порнушку. Хочу наведаться сегодня к ним. Ты со мной?
Видно было, что мужчина волнуется, ожидая ответа.
Крест посмотрел в глаза собеседника. Он знал многое. Даже слишком. Жизнь свела их с Зуммером пару лет назад. И с тех пор они стали неразлучны. Всегда быстро и качественно исполняли любые, даже самые сложные задания. Нередко прикрывали спины друг друга в особо опасных ситуациях.
Крест знал, что у Зуммера, так же как и у него не было родных и близких. Однако в отличие от детдомовского Креста, Зуммер совсем недавно потерял сестру и мать – единственных близких ему людей. Сестра Лера покончила с собой, перерезав себе вены в горячей ванной, после того, как в интернете, а потом и на дисках в свободной продаже появилось порно с ее участием. Она не могла смириться с насмешками знакомых и двусмысленным улыбкам малолетних дрочеров, узнававших ее везде, где бы она не появлялась. Мать, не выдержала известия о суициде дочери, и у нее случился второй инфаркт. Зуммер долго искал Алехандро, которого знал как сокурсника Леры, и вот, наконец, ему улыбнулась удача.
- Конечно я с тобой, Зуммер, что за вопрос. Можно даже шефу звякнуть, чтобы тылы нам прикрыл.
- Сами справимся, чай не впервой. А твой тыл я сам прикрою.
Парни весело засмеялись, а Крест, хлопнув по попе проходящую официантку, попросил счет.

* * * * *

- Привет, Александр. Долго же я тебя искал. Помнишь меня?
- Нет, кто вы?
Режиссер Алехандро в ужасе уставился на дуло пистолета, направленного на него.
Парень снял с лица маску, обнажив зубы в белоснежной голливудской улыбке.
Он любил в такие моменты подражать любимым героям фильмов Тарантино.
- А Леру ты помнишь, мразь? И обещания свои?
- Вы брат Леры? Вы так похожи на нее.
Алехандро стал заикаться и у него затряслись руки.
- Ты все знал, гнида. Знал в тот момент, когда уговаривал ее. И много таких прошло через твои грязные руки?
-Понимаете…
Но ответа Зуммер не ждал.
- Мне не нужны твои объяснения. Крест, свяжи ему руки.
-Эй, ты, крикнул Зуммер одному из осветителей.
- Подай мне вон ту кожаную хрень.
Осветитель быстро принес фаллоимитатор с кожаными ремешками.
- Сейчас ты у меня сам поучаствуешь в фильме, Алехандро. Только режиссером буду я. Эй, оператор, крути шарманку. Сейчас мы снимем настоящее порно.
- Эй, куколка, сказал Зуммер обращаясь к гримерше.
- Иди, отвяжи козу в коридоре, нечего мучить животное. И отпустите ее.

* * * * *

Коза Глаша была несказанно обрадована, когда какая-то девушка отвязала ее от батареи и отпустила восвояси. Каким-то внутренним чутьем Глаша чувствовала, в каком направлении находится деревня, любимая лужайка, хозяйка и козел Боря.
Последнее что слышала Глаша, отходя от проклятого дома, был крик Алехандро фальцетом. Он впервые познавал радости анального секса.

Hide
Иногда мы стоим, раскинув руки, навстречу ветру, впитывая в себя всю энергию его необузданной свободы, а иногда, запахиваем пальто и завязываем шарф потуже.
Иногда мы улыбаемся солнцу, подставив лицо к его тёплым лучам, а иногда надеваем громадные солнечные очки, пытаясь скрыть или скрыться.

Иногда мы встречаем кого-то, и нам кажется - это навсегда, а иногда провожаем, и понимаем, что так и должно было быть.
Иногда мы стремимся к общению, расширяем круг знакомых, куда-то спешим, к кому-то торопимся, а порой хочется просто закрыть глаза, и больше ничего не надо.
Да, и прав тот, кто говорит, что все люди по сути своей рождены одинокими. Действительно, все мы одни. И даже в миллионном окружении вспышек, камер, блеска и шика, ты можешь быть самым одиноким на свете человеком, и, придя домой, повалиться на идеально заправленную кровать с шёлковыми подушками, и заснуть, или может быть заплакать, от перенапряжения и чувства полнейшего морального опустошения.

Иногда мы прячемся под крыши, навесы, и зонтики, скрываясь от надоедливого дождя, а иногда молим Бога, чтобы этот дождь никогда не заканчивался, и идём, запрокинув голову к небу, и шлёпаем босиком по лужам, и чувствуем абсолютную независимость от людей и бесконечную связь с природой.
Иногда нам проще простого сказать «отстань», а после так нелепо начинаешь скучать по человеку который «приставал» и хочется попросить «пристань ко мне назад, пожалуйста», но произнеся эту фразу про себя, ты решаешь, что вслух она звучит ещё глупее и замолкаешь, в ожидании.

И все мы всегда чего-то ждём… автобуса на остановке, зарплаты, выхода нового фильма, или иногда музыкального диска, или ждём результатов экзамена, или мы можем ждать даже ребёнка, или чего-то более глобального, например, творческого озарения. Ждём, когда выпадет снег, а потом, когда, наконец, потеплеет, ждём гостей, ждём Дня рождения, или Нового года, или ещё какого-нибудь праздника… или… или… или допустим, что он всё-таки вернётся, поднимется на твой этаж, нажмёт на твой звонок, и обнимет тебя как прежде, будто ничего и не случилось…
Иногда так хочется высказать всё, что накипело, а иногда чтобы понять друг друга нужно просто помолчать вместе так о многом…

Иногда мы отключаем все телефоны, лишь бы нас никто не побеспокоил, а иногда сидим, обложившись телефонными трубками, и не в силах вздохнуть, дрожим от нетерпения в ожидание одного единственного звонка.
Иногда мы можем простить весь мир, независимо от того насколько сильно он нас обидел… А иногда так сложно простить даже самих себя…
Иногда мы так гордимся собой… А иногда не знаем куда же деться от этой гордыни и не решаемся первыми протянуть руку…
Иногда наше сердце так болит от разочарований, что мы готовы отказаться от любви навсегда, в тайне надеясь на то, что вторая половинка всё же отыщет нас в этом безумном мире, чтобы вместе петь и танцевать от восторга…

Иногда мы чувствуем себя такими умными, с огромным жизненным опытом… А иногда, забываясь в воспоминаниях, мечтаем вернуться в беззаботное детство…
Иногда, оглядываясь назад, мы замечаем как быстро бежит время, а иногда минуты тянутся так долго, что кажется, будто прошла целая жизнь …
Иногда на пути к успеху, мы готовы на всё, ни считаясь ни со здоровьем, ни со временем, ни с любимыми… А иногда кажется, что готовы бросить достижения всей своей жизни ради одного прикосновения любимой руки, одного незабываемого душевного признания, одного нежного родного вздоха, завораживающего взгляда, таинственной ночи. Одного мига, который так хочется остановить, переживая снова и снова… И хотя бы один раз в жизни поймать птицу, парящую высоко-высоко в небе, имя которой Счастье.

Иногда мы тянем, тянем, тянем, а потом вдруг становится слишком поздно. И сердце, обрываясь, летит куда-то вниз.
Иногда мы ждём бурных страстей, как в любовном романе, а иногда одного поцелуя достаточно, чтобы почувствовать всю нежность и даже страсть…
Иногда мы убеждаем всех, что вовсе не мы были инициатором, и что мы абсолютно честны и правы во всем. И обвиняем всё и вся во всех смертных грехах, лишь себя не зачисляя в этот список, а потом вдруг понимаем, что именно мы виноваты в том, что произошло.

И потом, когда нет времени и сил что-то менять, мы мгновенно опускаем руки, и поникнув головой, делаем затяжку-другую, и ноем, о том, какие мы бедные и несчастные, и как всё ужасно, плохо и вообще скверно, вместо того, чтобы бороться за своё счастье, ведь нет слова «никогда», и всё в этой жизни возможно, даже полёты в космос, не то, что это… и ведь мы сами творцы своей судьбы… и если не мы, то кто сделает первый шаг за нас…
И уходя, мы никогда не уходим до конца, и оставляем частичку себя тому с кем прощаемся.
Иногда мы ложимся спать в девять, а иногда не спим по двое суток.

Иногда мы наряжаемся в самые шикарные одежды, а иногда несколько дней ходим в той же майке, в которой спим.
Иногда мы кутаемся в одеяло и всё равно не можем согреться, потому что на самом деле нам холодно не снаружи, а там, внутри, в сердце.
Иногда… иногда нам так нужно просто обнять кого-то и услышать всего три слова «Всё будет хорошо», и заснуть на чьём-то плече, и выплакаться кому-то, и попросить кого-то остаться, и не оставлять тебя в одиночестве… И иногда, уходя, так хочется чтобы тебя попросили остаться… остаться навсегда…
©

login:			password: