Hide

Hide

Music: ЗЗ - Макросхема

tags: Мое настроение

Hide
Ася не знала, когда точно перестала любить мужа. Возможно, тогда, когда, невзирая на ее просьбы – а она была на седьмом месяце, – он уехал на неделю в Щирек кататься на лыжах, и у нее началось кровотечение. Она постыдилась позвонить родителям. Сама в ночной рубашке поехала в их малолитражном «фиате» в больницу. Она до сих пор помнит – Асю трясло, когда она рассказывала об этом, – как теплая струйка крови текла по бедрам и впитывалась в только что выстиранное мужем покрытие сиденья. И она не знала, чего больше боится – потерять ребенка или того, что скажет муж, когда увидит на сиденье пятна крови.
А может, это случилось, когда она после бессонной ночи пришла, совершенно измотанная, с работы и увидела, что у самого лифта лежит на холодном бетонном полу в луже мочи их конвульсивно дрожащий черный Лабрадор.
Кто‑то из соседей, недовольных тем, что они держат собаку, видимо, угостил ее какой‑то отравой. Но Ася твердо решила спасти ее. Она ухаживала за ней. Лечила. Она любила эту собаку. Правда, после поездки в Ним, которую они совершили несколько лет назад, она была готова любить всех собак. Ася пичкала ее лекарствами, купленными на собственные, сэкономленные втайне от мужа деньги. А последние дни она вообще не спала: вытирала рвоту собаки, меняла влажный от мочи плед и давала антибиотики, назначенные ветеринаром. Муж считал собаку исключительно Асиной прихотью и, когда пришел с работы раньше жены, выбросил собаку на площадку, «потому что не мог больше выдерживать эту жуткую вонищу». У Аси в первый раз случилась истерика. Она слышала ругательства, которые выкрикивала неестественно визгливым голосом, и сама удивлялась, откуда ей известны такие слова. После этого случая муж понял, что существует некая граница, за которой его спокойная и послушная жена становится неуправляемой и от нее всего можно ждать.
Собака подохла через два дня. Ночью. Вдруг она перестала хрипеть. Ася поняла, что это конец. Она сидела на полу в кухне, привалившись спиной к холодильнику, и плакала. Мужу она решила ничего не говорить. Рано утром она позвонила отцу. Они поехали на родительскую дачу в Анине и закопали собаку в конце дорожки около клумбы, на которой весной цвели маргаритки. И теперь, когда она иногда с дочкой приезжает на дачу к родителям, то втайне ото всех идет на то место и садится на траве. Как‑то дочка бесшумно подошла к клумбе и увидела, что мама плачет. Ася так ей и не рассказала тогда про собаку. Девочка огорчилась бы.
А может, это случилось после того дня, когда муж раньше пришел с работы и застал Асю за книжкой в спальне, в то время как их дочка рассыпала в кухне муку и вылила на нее содержимое ночного горшка. В общем ничего страшного не произошло. Просто Ася, зачитавшись, забыло обо всем на свете. Она испуганно смотрела сквозь слезы на мужа, который с пеной на губах всячески ругал ее, и думала, куда подевался тот мужчина, который несколько лет назад сумел произвести на нее впечатление почти такое же, как эта книжка.
После этого случая муж решил наказать ее. Он перестал с нею спать. И не потому что у него не было потребности. Потребность была. Случалось, загружая стиральную машину, она находила полотенца с заскорузлыми пятнами его засохшей спермы или белые следы на белье.
Он не спал с нею, наказывая ее.
За то, что она была умней, тоньше, читала книги и способна была плакать над ними.
По правде сказать, для нее это никаким наказанием не было. В этом Ася тоже призналась, когда они заперлись в ванной. Секс с мужем перестал быть восхитительным переживанием, когда Ася поняла, что в принципе она ему не нужна. К тому, что, занимаясь с ней любовью, он молчит, она привыкла через год. Ей хотелось слушать его. Хотелось, чтобы он шептал ее имя, говорил на ухо нежные слова или даже какие‑нибудь вульгарности. Этого ей тоже временами хотелось. Но он ничего не говорил. Никогда. А однажды, когда она начала шептать ему нежности, он слез с нее, оттолкнул на край постели и заявил, что «во время этого должна быть тишина, иначе ему не сосредоточиться».
Ох уж это его молчание, когда он, закусив губу, шуровал в ней, ни дать ни взять столярный подмастерье на экзамене на мастера, склонившийся над доской, которую ему нужно перепилить. И происходило это так стремительно, что она даже увлажниться не успевала. Кончив, он сползал с нее и, довольный собой, шел в ванную, откуда к ней не возвращался, а брал в холодильнике бутылку пива, включал телевизор и допоздна смотрел его, чаще всего этот идиотский бокс по «Евроспорту», в то время как она лежала, повернувшись лицом к ободранной батарее, и думала, а не чувствовал бы он то же самое, если бы совал свой пенис в трубку их нового пылесоса. Но такие мысли появились у нее с недавнего времени. А еще несколько месяцев назад она только тихо плакала, закрывая рот, чтобы он не услышал, подушкой, влажной от его пота.
Когда Ася ей это рассказала, она тут же связала это с тем, что произошло несколько месяцев назад во время одной из их встреч в пабе, на которой в порядке исключения был и Асин муж. Он редко приходил с нею, так как на фоне интеллигентной жены выглядел совершенной посредственностью, которой нечего сказать. Впрочем, определение «выглядел» не совсем точное – он не выглядел, он был полнейшей посредственностью и, по правде сказать, никогда ничего не говорил.
В тот вечер Асе, не скрываясь, оказывал знаки внимания молодой актер, которого привел тогдашний жених Алиции. У Аси после выпитого глаза блестели, длинные черные волосы слегка растрепались, и она принялась рассказывать анекдоты. Анекдоты она рассказывала прекрасно и всегда остроумные. И вдруг она спросила:
– А вы знаете, какая средняя продолжительность сексуального акта у супружеских пар в Варшаве?
Разумеется, никто не ответил.
– Около двадцати трех минут. Сюда входит раздевание, предварительная любовная игра, сам акт, а также последние известия «Панорамы» в полночь.
Когда все отсмеялись, Ася продолжила:
– Но в некоторых семьях «Панораму» заменяют «Итоги дня» на канале «Евроспорт». Они длятся двадцать минут, на пять минут дольше, чем «Панорама».
Воцарилась тишина. Все за столиком, кроме этого молодого актера, знали, что Асин муж смотрит исключительно «Евроспорт». И все украдкой поглядывали на него. Он сидел, поджав губы, и в глазах его была ненависть. Через минуту он встал и, ни с кем не попрощавшись, молча вышел. Ася не тронулась с места. Она оставалась со всеми до конца вечера. Молодой актер времени не терял. Он тотчас придвинул к Асе свой стул, и остальные анекдоты она рассказывала только ему.
В тот вечер после возвращения из паба она не могла заснуть, преодолела страх и под каким‑то предлогом позвонила Асе, чтобы убедиться, что все в порядке.
Она боялась за подругу. Знала, что от Асиного мужа можно ждать чего угодно. Но Аси еще не было дома.
Через два месяца Ася прислала ей e‑mail и призналась, что в ту ночь актер пошел провожать ее до такси «коротким путем» через пустой парк, и вдруг она приникла к нему и стала целовать. Ей хотелось всего лишь целовать его. Не больше. Только целовать.
Она помнит, как, читая этот e‑mail, она ощущала волнение и что‑то наподобие зависти.
Он взял меня за руку. Мы ушли с центральной аллеи и без того пустого парка и укрылись за толстым деревом у пруда. Он снял пиджак, расстелил его на мокрой от росы траве. Легко поднял меня и поставил на пиджак. Снял с меня юбку и колготки. И когда я уже стояла голая ниже пояса, он опустился на колени и стал целовать мне ноги. Он целовал мне ноги так, как никто никогда до той поры не целовал меня в губы. Представляешь?!?!?!
В какой‑то момент он на ощупь нашел мои туфли. Осторожно приподнял меня и поставил в них. Я вновь была на 8 сантиметров выше. Позже это нам очень помогло…
Но то было позже. А до того он был во мне двумя пальцами. Обоими и в обоих местах одновременно. Ну ты понимаешь…
Было чудесно. Он все время говорил. Я даже не помню что, но это неважно.
Он говорил.
Больше я с ним не встречалась.
Но в парк этот я прихожу. Чаще всего, когда мне становится грустно или я прочитаю важную для себя книгу.
Когда я под утро вернулась домой, муж ударил меня только раз. Малышка, разбуженная его криком, заплакала, а я вытащила из кладовки чемодан и стала паковать вещи.
Не знаю почему, но прежде всего я положила туда вещи дочки, а потом свои книжки. Когда я выходила из квартиры, он стоял у дверей на коленях и рыдал. И я осталась. В сущности, он человек добрый. Он изменился. Больше не смотрит «Евроспорт».

Mood: ниачем

Hide

Hide
Вы когданибудь смотрели фильм - "Автострада 60"?
Так вот, там есть шарик принятия решений, ему задаешь вопрос - и он отвечает:)



А у меня вот такой:


Сегодня *смотрит на время* вчера подарили:)
я теперь крутоооооой:)хыхых)))

Mood: мечтательное 

всковырните меня с пола

Mood: замечательное 

Mood: романтичное 

Hide
Когда смотришь на небо, просторы его кажутся такими необъятными, и все человеческое существо сжимается под сводом этих невидимых глаз. А когда идет дождь, небо наливается свинцом, и капли бросаются вниз, не видя преград, и разбиваются на миллионы росинок, чтобы потом слиться в море, которое мы называем лужей. Не зная их настоящего предназначения, мы смываем в них грязь и пыль городов со своих ботинок.
Да и люди, наверное, не поверили, если бы узнали что этот дождь на самом деле простая вода, которой ангелы омывают звезды, чтобы ночью они светили еще ярче. Да и прежде всего мы бы не поверили в существование заоблачного мира.
Самый мудрый из крылатых, как любили называть себя сами ангелы, восседал на седьмом небе и заправлял всем, что было в его власти. Но на самом деле он безумно любил своих дочерей, пять милых ангелочков.
- Когда вам исполнится семнадцать лет, - говорил им отец, - вам дозволят спускаться с облаков, сидеть в лунном свете на скалах и смотреть на пробегающие мимо машины, на вечно спешащих куда-то людей.
Годы шли, дни неумолимо бежали для всех смертных, живущих под небесами. Все вокруг меняло свои краски, вырастали небоскребы как грибы после дождя, построенные человеческой рукой. Хоть тянулись они своими намагниченными крышами ввысь, им не суждено было достать те облака, на которых играло веселье. Младшей из ангелков исполнялось семнадцать, и высший из крылатых устроил великое празднование для своей дочери. Все танцевали и пели, радуясь за свою прекрасную именинницу.
И вот, наконец, на землю спустилась ночь, на улицах загорелись фонари, а машины значительно поредели. Весь вид этих ночных огней очень захватывал юное сердце ангелочка. Она спустилась на дорогу, приятно ощущая тепло асфальта заезженного сотнями шин. Она медленно шла, и ее завораживал вид звезд, созданных человеческими руками. Ее ножки мерили расстояния от одной белой линии до другой, и в этом нехитром занятии она находила искреннюю радость, которую не могла почувствовать там, на небесах.
Где-то совсем далеко, как показалось ангелочку, раздался визг тормозов, с неподдельным испугом она повернула голову – на нее неслась машина. Время для нее замерло, глаза впивались в фары, а оледеневшие ноги не смели сдвинуться с места. Она стояла, не зная, что должно произойти. Но машина раздула только подол ее белой одежды, и резко повернула направо, врезаясь в стену. Пар медленно поднимался над следами шин, а она стояла, все так же глядя в то место, где секундой назад слепил ее глаза больной желтый свет. Ведомая неизвестным влечением она подошла к тому чудовищу, которое чуть не сбило ее посреди дороги.
“Это же человек! – пронеслось у нее в голове, когда она увидела запрокинутую голову водителя.- Этот человек, он спас меня!”
Она стояла, вглядываясь в лицо парню, только отсутствие крыльев выдавало, что он не один из них. Ее спаситель казалось, спал, уставший после длинной дороги. Ангелок взяла его холодное лицо к себе в ладони, и поцеловала бледнеющий лоб. В эту секунду он издал приглушенный стон боли. Она отпрянула, и с диким ужасом взглянула на свои руки - на них была человеческая кровь. Сердце начало бешено колотиться, пытаясь выпрыгнуть из груди. Водитель опять застонал. Она вспомнила, что говорил ей отец – люди сильно отличаются от ангелов, тела их очень уязвимы, а когда душа поднимается на небеса, значит, человек умер. Поэтому ангелок с упрямой решимостью стала вытаскивать парня из машины.
“Только бы его увидели другие люди, они помогут, они знают что делать!” – неслась она на своих крыльях, которые могли поднять любую тяжесть. Она положила его у крыльца первого дома, который попался ей на пути.
Почти каждую ночь вспоминала она его, и каждую ночь сердце ее тяготило к нему все сильнее и сильнее. Но в один день она решилась, что должна быть с ним, несмотря ни на что. В народе говорили, что есть на западе одна ведьма, которая может ответить на любые вопросы. Найти ее было не трудно, потому что на западе никто не жил
- Я знаю, зачем ты пришла, - послышался хриплый голос ведьмы, как только ангелочек ступила на порог. – Ты хочешь попасть обратно на землю и жить с тем людишкой. Люди не любят крылатый народ, поэтому тебе надо будет избавиться от своих крыльев!
- Пусть, - тихо сказала она
- Но знай, если я сделаю тебя человеком, ты лишишься вечности! Я вижу, любовь твоя к нему сильна, но если он предаст твое чувство и полюбит другую, то на следующий же день ты превратишься в ветер! – увидев что ангелок кивнула, ведьма продолжала, - Мое зелье избавит тебя от крыльев, и каждое твое движение рукой, будет приносить боль, как будто сотня кинжалов впивается тебе в спину. И за мою услугу я заберу у тебя голос!
- Пусть, - она была готова ответить так на любые слова, сказанные ведьмой, только ради того чтобы быть с ним.
Все происходило как в тумане, но только с мыслью о том, что они буду вместе ангелок смотрела на прозрачную как слеза, отраву. Но без тени сомнения она выпила ее всю до дна. И как только последняя капля исчезла, сотни иголок впились в горло и ее хрупкое тело, и без сознания она упала на песок.
- Кто ты, прелестное создание? И что ты делаешь у меня в саду? – перед ней стоял он.
Она смотрела на него и не могла отвести глаз. Ей хотелось рассказать ему о своей любви, о том, чем она пожертвовала ради него, но не могла. Она захотела встать и обнять его, но руки и всю спину обожгло раскаленным железом.
Он помог ей встать, увидев боль в ее глазах. Привел в свой большой дом, где сразу отдал ее в руки тетушки. Вечером за ужином он задавал ей множество вопросов, но она не могла ответить, а только преданными глазами смотрела на него.
- Ах, ты мой найденыш, Котенок, я буду тебя так звать, ведь ты не можешь сказать мне своего имени, - его лицо осветлила улыбка, увидев как радостно засияли ее глаза.
Он гулял с ней в саду под цветущими яблонями, а она любила танцевать в опадающих лепестках цветов этих деревьев. В ее плавных движениях никогда бы не угадалась та мука, которую она испытывала с каждым движением руки. Он читал ей стихи в тени и убирал волосы с лица, когда она засыпала на его коленях.
- Котенок, знаешь, ты мне очень напоминаешь одну девушку, когда я попал в аварию, она спасла меня. – признался он ей однажды, когда они сидели на камнях у моря. - И знаешь, я уверен, что это был ангел, и ее нет на свете, поэтому мы с тобой будем всегда вместе.
Он улыбнулся, а Котенок обняла его со всей нежностью, которая у нее была. Она была счастлива, ведь он будет с ней, и больше ничего не надо было ее сердечку, только быть с ним.
Дни шли, и настала осень, и пришло время навестить отца. Он всегда приезжал к нему в начале осени. Котенок не понравилась его отцу, это было видно сразу по приезду. Он только молча поморщил нос.
- Подойди-ка, сынок, я хочу тебя познакомить с одной особой – с этими словами он привел в зал девушку. Парень замер в недоумении. Он только смотрел на эту девушку и не мог оторвать глаз.
- Ты, так это была ты! Это ты спасла меня тогда, ты принесла меня к своему дому и вызвала врачей!
Незнакомка только улыбаясь кивнула.
- Я нашел тебя, ангел! Ты спасла меня тогда, ты же помнишь. Наконец-то, а я думал, что никогда не увижу тебя. Мы поженимся завтра же.
Котенок только тихо стояла, глаза ее наполнялись слезами, а он подбежал к той девушке и принялся целовать руки. Завтра они поженятся…
Веселье решили устроить на крыше одного из самых высоких небоскребов города, чтобы даже небеса видели, как празднуют люди. Он сидел рядом со своей молодой женой и не мог оторвать взгляд. Гости радовались за молодоженов, желая им долгих лет вместе. Но вот включили музыку и все понеслись танцевать. Котенок тоже танцевала, закрыв глаза. Ее спину, плечи и руки резало как кинжалами, но этой боли она не чувствовала – ее сердцу было еще больнее. Только один вечер осталось пробыть ей с тем, ради которого она отдала вечность, свои крылья и голос, и терпела все мучения, о которых он даже не догадывался. И Котенок улыбалась и танцевала со смертельной мукой на сердце; ее возлюбленный же целовал красавицу жену. Они удалились к себе, но гости еще оставались праздновать.
Все могло бы продлиться до утра, только если бы не хлынувший дождь. Все люди разбежались, но только Котенок осталась стоять там, глядя на небо. Она ждала рассвета, и первого луча, который убьет ее. Но вдруг рядом с ней опустились ее сестры.
- Ах, ты наша бедная маленькая сестренка! Нам пришлось отдать свои косы ведьме, чтобы она помогла спасти тебя от смерти. Она дала нам это, - они протянули ей пистолет, - Прежде чем взойдет солнце, ты должна убить его, и когда его кровь брызнет тебе на руки, твои крылья опять вырастут. Но спеши! Один из вас должен умереть до восхода солнца.
С этими словами они оставили Котенка одну. Она зашла в дом, и увидела, что головка молодой жены покоится на его груди. Котенок смотрела на любимого, а он обнимал не ее. Она смотрела на того, ради которого сейчас умрет, а он остался не с ней. Пистолет дрогнул в ее руках.
“Что же это со мной?! Где же это видано, чтобы ангел убивал людей!” – пронеслось у нее в мыслях, и она отбросила пистолет в сторону.
Она поцеловала его на прощание, и повернулась, чтобы выйти навстречу смертоносным лучам. Но перед ней стоял отец парня, в его руках был тот предательский пистолет. Он холодно посмотрел на нее. А Котенок не успела даже испугаться, лишь закрыла глаза, скидывая с них накатившиеся слезы. Горькая улыбка коснулась ее губ, и грудь смиренно приняла роковую пулю.
От выстрела проснулись молодые. Тихо вскрикнула жена, увидев эту картину, да и отец осуждающе смотрел на пол. Никто не понимал, что случилось на самом деле. Только парень встал и скорбно обнял хрупкое тело, прижимая к груди.
- Котенок, за что? Маленький мой Котенок…
Но солнце уже поднялось, и первые лучи проскальзили по мертвому ангелу. И ответом ему был только ветер в его объятьях.

Hide
(ужасы с элементами эротики; в 2-х частях с эпилогом. после премьеры – банкет, господа!)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АКТ ТВОРЕНИЯ

Дед Пафнутий беспокойно метался по своей неказистой и кривобокой избушке. Глаза деда блестели, а сам он вполголоса бормотал какие-то непонятные и оттого страшные слова. Бабка Агафья, прекрасно знавшая привычки благоверного спиной отступала в сторону погреба, попутно нащупывая дрожащими пальцами нательный крестик. Пафнутий замер на миг и вдруг, грозно нахмуря брови сказал:
- Слышь, старая, пожрать че-нить дай, а? В брюхе урчит… - он говорил что-то еще, но бабка пулей выскочившая из хибары уже не слушала. Зря, как потом оказалось… Ну да ладно, пока Агафья будет копаться в амбаре, расскажем подробнее про деда, опуская, впрочем, те хулительные и обидные клички, коими его щедро награждали княжеские тиуны… Хотя… и о тиунах позже.
Итак, Пафнутий Редькин, местный изобретатель, врачеватель, целитель, знахарь и прочая и прочая (с его слов). Вечные нелады с княжескими сборщиками дани, которые теперь обходят его дом десятой дорогой. И ведь есть от чего! То дрянь новоизобретенную зажжет и мытарям мнятся какие-то говорящие печки\ручьи\деревья (нужное подчеркнуть). А было что и невесть где взявшаяся малахольная девка в красной бандане в лесу подкараулила и давай гвоздить почем зря. Дважды колдовские гуси-лебеди гадили на князевых посланников так, что хоть святых выноси… Односельчане смеялись, князь бесился, однако денег, к сожалению, не давал никто. Вот и сейчас в избе было совсем пусто, вся надежда была на Агафью которая слышно скребла по сусекам в поисках хоть чего-то съедобного. В загончике, правда, паслось сонное зеленое чмо о трех головах, но Пафнутий трогать его запретил.
Наконец бабка вернулась с целой пригоршней зеленоватого порошка.
- Вот, - всхлипнула она - последняя мука… и та уже позеленела…
Пафнутий мрачно засопел.
- Ну… ты… это, давай тесто делай, хлеб пеки… ну ты сама в курсе…
-Да из этого и каравай-то толком не испечешь! – запричитала Агафья
- Ниче, ниче... Счас я тебе приправку дам особую, берег ее аккурат для такого случая – дед с довольной щербатой ухмылкой (зубы ему пересчитала приснопамятная девка, в пылу драки принявшая Пафнутия за чужака) полез в кучу хлама на печи. - Та-ак! А вот и мои СуСеки… (Тут надо объяснить, что СуСеки у него значили СуперСекреты. Для пущей важности, наверное). С печи полетел разнообразнейший мусор гордо именуемый колдовским «ангажементом». Человек сведущий однозначно распознал бы тут лягушачью икру, сухие мухоморы, птичьи косточки и даже свежий «ПлэйБой» . – Во! Нашел!
Дождавшись пока бабка замесит тесто, дед твердым шагом подошел к бадье, решительно пресек бабкины причитания и щедрой рукой, не скупясь, сыпанул туда какой-то дряни. Бабка взвыла, памятуя о прежник дедовых задумках. Пафнутий же с любопытством принялся ждать что вылезет из кадки и будет ли оно покрыто волосами, как обещал ему зимбабвийский торговец. Вместо этого над бадьей сначала закурился дымок, а потом грохнуло так, что Пафнутий на какое-то время даже оглох. Как в тумане он видел свою половинку, беззвучно разевающую рот и тычущую пальцем куда-то ему за спину. Дед повернулся в указанном направлении и похолодел. Из-под развалин бадьи шустро выскочило что-то круглое, без волос и ушей, быстро осмотрелось небольшими рубиновыми глазками и скакнуло на подоконник. При этом ОНО плотоядно глянуло на стариков. Агафья лишилась чувств, Пафнутий же, с перепугу, наоборот приобрел недавно утраченный слух.
Дивясь собственной храбрости дед осторожно спросил у ЭТОГО:
- Ты кто таков будешь... – и тут же пожалел об этом, не зная как закончить – то ли красна девица, то ли добрый молодец? Вспомнив боевую молодость дед вдруг выпалил, - Идолище поганое?
В ответ «идолище» покрыло его в три этажа и велело принести пожрать - побольше да побыстрее.
Пафнутий сперва умилился: наш человек! Не успел родиться и сразу – матом! Потом загрустил, вспомнив, что «жрать» требует ТО, что, собственно говоря, САМО должно было стать едой. Напомним, едой из последней муки! Новорожденный, видать, и сам все понял – прокатился по избе, подозрительно осматриваясь, но увы! Кроме двух дохлых пауков и беспамятной бабки, никакой органики не наблюдалось. Грозно попеняв за то Пафнутию, мучное создание выперлось во двор, очевидно с тем же намерением, однако и там жрать было решительно нечего.
-Уж прости, батюшка, не ждали мы тебя...- промямлил дед сам себе удивляясь. Уж, конечно, не ждали этакого дармоедину!
Дармоед же, не обращая внимания на дедовы рулады, целенаправленно покатился к руинам древней телеги, что живописно рухнула некогда прям возле двора, по смерти напугав собачку Жучку. Пафнутий вначале не понял маневра, а потом схватился за сердце. Блин поминальный! Как он мог забыть! Как раз там он еще третьего дня спрятал початую бутыль браги. (Бабке он говорил, мол для опытов. Та не верила, и была права).
- Стой! - заорал он. - Стой, сдоба проклятущая! Кулич пасхальный! Куды...
И – бегом через двор, на перехват, значит.
Не успел. Блеснувший желтой молнией кулич в мгновение ока разыскал фляжку, опрокинул ее, довольно отрыгнул, и выплыв из двора крикнул на прощанье, явно глумясь:
- Ну теперь я от вас ухожу!
И был таков, подлец. Дед правда потом рассказывал, будто пытался он чудище на вилы взять, да разломились вилы на мелкие кусочки. Врал, конечно. Отродясь сельхозинвентарь у Редькиных не водился.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РАЗВЯЗКА

Тем временем сдобный монстр уверенно пер по улице, распугивая мелкую деревенскую живность. Надо вам сказать, что по причине страдной поры народа в деревушке днем почти не оставалось. Именно поэтому Пафнутий Редькин старался проводить свои изыски летом резонно опасаясь ненужных свидетелей, а главное - насмешников и хулителей. Вот и сейчас, кулич уже почти пересек пыльную базарную площадь, но никого из жителей не встретил. И вдруг из-за избы бормоча в усы песню и поигрывая здоровенным ножом вывалился порядком где-то набравшийся Иван Волков, на трезвую голову исполнявший обязанности местного шута.
Кулич замер в пыли, однако зоркий глаз выпивохи уже заметил явно посторонний предмет.
- Ну спасибо, Перун! – восхитился Волков. - Не успел выпить, а ты уж и закусь подогнал!
Он наклонился и ласково зашептал:
- Сейчас я тебя съем!
- Шутишь, дядя? Это я тебя съем!
- Как это съешь? – сначала не понял Иван (странно, что его совсем не удивило говорящее тесто). – У тебя ж милок и зубов-то нету...
- Погоди! – мрачно пообещал кулич.
Волков отшатнулся, но было поздно. Ощутимо лязгнули челюсти и пьяный шут без звука исчез во чреве кондитерского чудища. Где-то сзади охнул Пафнутий.
- Ты что делаешь ирод?!
Ирод в очередной проигнорировал деда и утробно урча: «И от этого ушел!» покатился к дому столбовой дворянки Лисицыной. Редькин, охая и причитая, (он представлял какую причудливую форму приобретет гнев односельчан) хромал следом, в сотый раз давая зарок завязать с изобретениями.
На подворье Лисицыной перед куличом вырос огромный дворовой кобель по кличке Медведь (метко его окрестили, ничего не скажешь, размеры псюхи – будь здоров, да и дрыхнет постоянно, особенно зимой). Медведь сначала издали облаял странное существо, а потом, осмелев подошел поближе. Зря. Не размениваясь на приветствия (в самом деле, что говорить с бесталанной собакой?) монстр раззявил пасть и бросился вперед. От первой атаки Медведь увернулся и даже грызанул пришельца за румяный бочок. Тут же окрестности огласились диким собачьим воем, а на земле оказалось штук пять зубов. «Бронированный!»- восхитился Пафнутий –«Ай да я!». В тот же миг кобель повторил судьбу Волкова и с громким звуком «Ам!» скрылся в утробе ненасытной булки. Чудище облизнулось и собралось было покинуть негостеприимное подворье, но скрипнула дверь и на поле боя явилась сама Лисицына.
- Медведь! Мишенька!- тщетно звала старуха. Кулич, привлеченный звуками подкрался поближе, и...
... Пафнтий зажмурился. Он слышал сдавленные вопли «Съем!», «Нет,это я тебя съем!», сдавленное пыхтение и бормотание. «А ну-ка, подойди поближе, супостат!» - это, кажется, Лисицына. «От них ушел и от тебя уйду!» - это сдоба. Опять звуки борьбы и, наконец, довольное чавканье. Глухое «Вкусно!».«Хана старухе!», печально подумал Редькин осторожно приоткрыл левый глаз...

ЭПИЛОГ

...как потом выяснилось, по счастливому стечению обстоятельств, Лисицына в тот день решилась одеть вставную железную челюсть. Одеть –то одела, да вот испробовать было не на ком. И вот под руку (или лучше по зуб?) попался кулич-людоед. И хотя жевался он с трудом, старушка осталась довольна. В самом деле – и мир спасла, и обновку испытала.
К слову сказать, через день Лисицына преставилась от заворота кишок, но деревенские сильно радуясь победе добра над злом заметили это не сразу.
Пафнутия хорошенько поучили больше так не делать. Он в свою очередь оторвался на Агафье, мол, нечего муку порченую в дом тянуть и на этом деревня успокоилась.

P.S.

Придя на погост на сороковины Лисицыной крестьяне удивились. Ее могила была разрыта, домовина прогрызена изнутри, а на кресте появилась зловещая надпись:
«И отсюда ушел»...

P.P.S

Пришлые купцы потом говорили, что видели диковинное создание в далекой заморской стране Хиндии. А еще сказывали, что оно там уходило ото всех подряд, в конце-концов ушло и от себя самого, погрузилось в нирвану, и теперь почитается в Хиндии на манер божества...

Hide
На опушке на лесной, теремок стоял крутой
Утварь в тереме была, вся из злата, серебра,
Во дворе фонтаны били, а в саду павлины жили,
На аллее у ручья, роза дивная цвела.

Счастье было там, иль нет, тут не мне держать ответ,
Но скажу вам, по секрету, заколдован терем этот.
Только вечер наступает, дивный терем оживает,
Волшебство, царит везде, и в саду, и на плите.

Скрежет, иногда слыхать, тихий стон и женский плачь,
Сердце, застучит от страха, то замрет минут на пять.
А однажды теремок, путнику здесь жизнь сберег,
Только, может быть и зря, благодать была сия

Я не стану вас томить, сказку стану говорить.
Может быль, а может небыль, но не вам меня журить.
Что да как, я умолчу, а вот это лишь скажу,
Обещание взято, было с путника того

Возвратиться должен в срок, чтобы не завял цветок.
День прошел, за ним другой, вот и гость наш дорогой.
Птицы песни распевают, музыка кругом играет,
Яств заморских полон стол, гость, конечно, поражен.

Закрома полны добра, в сундуках тех жемчуга,
Самоцветов тут не счесть, есть меха и злато есть.
Жил себе он, не тужил, ел и спал, в саду бродил,
Сердце иногда болело, по местам, где раньше был.

Как-то рано поутру, посмотрев на красоту,
В чудо зеркальце взглянув, гость сказал, домой хочу.
Что ж, сказала госпожа, раз решил, ступай тогда,
Но скажи мне на прощанье, возвратишься ли сюда.

Гость, уверил госпожу, обязательно приду,
Через три дня, буду в срок, чтобы не засох цветок.
В путь дорогу снарядили, сундуками наградили,
Польза в том была, иль нет, не про это весь сюжет

Лишь скажу вам, по секрету, помешать могло все это.
День прошел, другой и вот, скоро полночь, терем ждет.
Тишина, а у ручья, роза чахнуть начала,
Лепестки в ручей роняет, словно слезы проливает.

Госпожа, не ест, не пьет, третий день у розы ждет,
А от гостя нет вестей, только шелест от ветвей.
Застонала, с горяча, тихо розу обняла,
Сердце замерло, а вот, предпоследний лепесток.

На небо взошла луна и дорожку провела,
На аллею, где цветок, обронил свой лепесток.
Слезы горя на лице, крик раздался в тишине,
Опоздал, прости меня, будь со мной, любовь моя!

Поцелуй, уста обжог и зацвел опять цветок,
Ярким светом озарился наш волшебный теремок.
Колдовство, исчезло вмиг; волшебство, кругом царит,
Ожили пажи и слуги, все животные в округе.

Фея в терем прибыла, слово молвила она,
За добро и чистоту, за любовь и красоту,
Вас прекрасные создания, королевски награжу.
Чашу счастья, вам дарю, волшебством благословляю.

Hide
Предисловие.
На носу 2009 год и молодая мама поздно вечером приходит домой. Снимая с себя туфли и пальто она неторопливым шагом идёт на кухню чтобы выпить чашечку кофе, но вдруг из комнаты её дочери донёсся голос: «Мама это ты?».(Поняв что бесшумно пройти не удалось, неторопливым шагом мама отправилась в комнату дочери).
Мама(уставшим голосом): «Ты почему ещё не спишь?»
Дочь(пуская слезу): «Мама расскажи сказку»
(Понимая, что отказать плачущему ребёнку она не может, тяжело вздохну, и ответила)
Мама: «Конечно расскажу».(В этот момент молодая мама вспомнила что сказок та она и не знает, а на ту сказку про то как она “отбилась” от трёх бандитов ребёнка в отличии от подруг не купить, понимая, что дело худо, и тут же вспоминая что-то смутное из своего беззаботного детства, она начинает свой рассказ сказки, которую
когда-то перед сном ей читала бабушка).

Сказка про одинокого волка.
Давным-давно где-то в 2001 ну или даже в 2000 году когда плохие дяди ещё не научились решать свои проблемы цивилизованно , а бегали по городу с пистолетами тем самым зарабатывая себе на жизнь. Жил был человек по фамилии Волков , и была у Волкова (вы наверное подумали жена красавица? А нет не угадали , и была у Волкова) квартира - хрущёвка , на окраине Москвы . Вдруг как-то вечером слышит он стук в дверь. Подошёл он к двери (а дверь была уже старая , деревянная ели дышит) и спрашивает…
Волков : - Кто там?
Голос из за двери: - Открывай или дверь выломаем.
(Но Волков был не из робкого десятка. Вы наверное подумали что он открыл дверь и надавал неприятелям по морде? А нет он переспросил): - Кто там?
Вдруг дверь со скрежетом вылетает, и в квартиру заходят три здоровых “кабана” ударом ноги выбивают нашего героя за порог его квартиры.
Волков: - Вы что свиньи делаете
Кабаны: - Пошёл прочь
Так Волкова выгнали из квартиры. Но Волков не унывал - у него была ещё квартира двух комнатная в центре Москвы (вот жлоп то). Пришёл домой лёг в кровать и вдруг слышит, снова стук в дверь – тук-тук-тук . Подбегая к двери (судорожно трясясь) он заглянул в глазок и увидел что перед дверью стоят уже знакомые три рыла, решив не отвечать традиционным вопросом кто там , он потихоньку отошёл от двери. Вдруг раздался громкий шум, Волков понял, что его дверь снова пытаются выломать (но не тут то было, дверь то стояла железная). Через некоторое время шум прекратился и буквально через минуту разбивается окно, и уже через него эти три проходимца заползают в квартиру. Ну, дальше всё как всегда - удар с ноги и Волков снова оказывается на улице.

Тяжело вздохнув, пошёл волков жить на свою дачу на Рублёвке (без комментариев). Пришёл, лёг и уснул. А тем временем пока он спал кабаны подошли и к его дачи, перелезли через забор, но там их уже ждал сюрприз в виде трёх сторожевых собак (даже мама сообразила, что как разорвали на куски этих сволочей дочки знать необязательно, решила заканчивать сказку) и свиньи убежали и больше никогда не тревожили честных людей.
Конец!!
Мораль той сказки такова: не зря ведь даже волки стаями охотятся, ведь даже волка могут одолеть – три злых, свирепых свинки.

Hide
Оперативник главного управления по борьбе с контрабандой Степан Волков шел по городским джунглям, погруженный в свои невеселые думы. Накрапывал легкий дождик, с неба уже срывались довольно крупные капли, ветер пробирал до костей и вообще, все это, грозило вскоре превратиться в настоящий ливень с ураганным ветром впридачу. Однако Степа не обращал на все творящееся вокруг никакого внимания, все его мысли были заняты разработкой плана по поимке с поличным членов крупной группировки, занимающейся контрабандой радиоактивных веществ. Эта группа находилась в разработке управления уже около трех месяцев, но никак не удавалось поймать их за руку. Ни облавы, ни внедрение оперативников в банду и даже попытка купить часть товара – результатов не принесли. Справедливости ради, стоит отметить, что внедренный в сеть контрабандистов оперативник, сумел добыть и передать в управление ценнейшие сведения. Благодаря этой информации, Волков знал, что в данный момент, известная «ночная бабочка» Лариса Петрова, больше известная под именем Лариска Красные Труселя, везет в один из офисов, находящихся в районе станции метро «Бабушкинская», груз обогащенного урана. За Лариской было установлено наблюдение, однако ей удалось оторваться от наблюдателей и скрыться в неизвестном направлении.

Волков спустился в метро и поехал на «Бабушкинскую», в его голове уже созрел план. Несмотря на потерю объекта, оперативник имел сведения о том, куда этот объект направляется, и он счел логичным, первым прибыть на место передачи товара.

Через некоторое время Волков оказался у дверей офиса, впрочем, офисом это сооружение можно было назвать с натяжкой, окон в нем, по-видимому, не имелось, а посетителей встречала обшарпанная металлическая дверь, украшенная глазком. Сбоку от двери виднелся звонок.
«Два коротких, один длинный» - решил рискнуть Волков. За дверью послышались тяжелые шаги, светлое пятнышко в глубине глазка померкло – кто-то смотрел на посетителя. Погода сделала свое дело, глазок изрядно запотел и наблюдатель никак не мог разглядеть гостя. Спустя несколько секунд дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянул здоровенный детина.

- «А где Ла…» - только и успел спросить удивленный охранник. Его вопрос был прерван аккуратным, но сильным ударом Степана. Удара этого вполне хватило, чтобы оставить отдыхать на полу здоровенного парня.
Вытащив табельный пистолет Волков обошел помещение офиса, однако тот был пуст. Оперативник связал охранника и отволок его в дальнюю комнату, а сам уселся на его рабочее место и стал ждать. Для подстраховки, Степан связался с оперативным дежурным и запросил для прикрытия отряд «ОМОНа», ведь Лариса могла появиться не одна.

Через некоторое время в дверь позвонили, и оказалось, что Волков угадал, прозвучало два коротких и один длинный сигнал. Открыв, Степан увидел на пороге Ларису, в сопровождении двух крепких, короткостриженных парней. Она удивленно окинула его взглядом: «Мы договаривались, что сделку будут вести знакомые мне люди» - сказала она, отряхивая зонтик.
- «Обстоятельства изменились, эту сделку проведу я» – пожал плечами Степан.
- «Хм, ну ладно, не везти же теперь назад всё это…» - улыбнулась Петрова: «Мальчики, покажите клиенту товар».
На столе перед Волковым возникли две объемных сумки, каждая из которых при открытии, явила на свет несколько свинцовых контейнеров, украшенных знаками радиационной опасности. Для верности, Степан извлек из кармана счетчик Гейгера, который мгновенно зашкалило.
- «На сколько потянет, как думаешь?» - широко улыбаясь спросила Лариса глядя Степану прямо в глаза.
- «Ну…лет на десять потянет» - осклабился оперативник и направил пистолет в сторону троицы: «Руки вверх, не двигаться!».
Улыбка сразу слетела с губ Петровой, ее сопровождающие помялись, но руки подняли.
В этот момент, распахнулась офисная дверь, которую Волков оставил открытой специально для бойцов «ОМОНа». Но на пороге были вовсе не они, там стояли несколько человек, явно не похожих на сотрудников правоохранительных органов и впечатление это усиливалось, когда взгляд падал на автоматы Калашникова, которые они держали в руках.

Последнее что видел Волков – это летящие в сторону автоматные гильзы и огонь вырывающийся из стволов… Последнее что он почувствовал – удар в грудь и падение в пустоту…